Александр Лукашенко ответил на «те самые вопросы, которые в воздухе и в обществе»

К участию приглашено руководство военных и силовых структур, спецпоздразделений, а также руководители СМИ, политологи, журналисты. Глава государства вручил погоны генерал-майора командующему ВВС и войсками ПВО Вооруженных Сил Андрею Лукьяновичу, первому заместителю начальника тыла ВС, начальнику штаба тыла Александру Мосолову и председателю Государственного пограничного комитета Константину Молостову, генерал-майора милиции – начальнику УВД Гомельского облисполкома Александру Шастайло, генерал-майора юстиции – начальнику УСК по Витебской области Александру Гуцко, классный чин государственного советника юстиции 3-го класса – прокурору Гродненской области Александру Жукову.

– Мы с вами практически традиционно встречаемся в преддверии праздничных мероприятий, посвященных Дню Независимости. Сегодня вручаем генеральские погоны. К ним прилагается высочайшая ответственность за судьбу страны, за мир на нашей земле и безопасность белорусского народа. Современным белорусам посчастливилось родиться и жить под чистым небом. Но мы с вами, как люди военные, хорошо знаем, что жизнь без войны – это результат кропотливой ежедневной работы, – подчеркнул Александр Лукашенко.

Она не всегда видна, но требует колоссальных усилий, порой риска для жизни, отметил Президент.

– Вы люди грамотные, все практически сидите в мессенджерах, читаете разные упреки в мой адрес, что я готовлюсь к войне. Почти 30 лет я каждый день вместе с вами готовился и готовлюсь к войне. Может быть, и поэтому мы сегодня живем под мирным небом, – сказал глава государства.

Александр Лукашенко подчеркнул, что сегодня крайне сложный период в истории суверенной Беларуси, да и всего мира в целом.

– Угроза нового глобального конфликта никогда не была так близка, как сегодня, – заявил он. – Нашу страну, весь наш регион в очередной раз пытаются взорвать, дезориентировать людей. Любыми способами раскачать ситуацию и под этот шумок насадить свои правила, установить свой порядок. Порядок, при котором уже не будет ни наших стран, ни народов. И мы тоже хороши, давайте откровенно говорить. Не преминем всегда дать хотя бы повод для этого. Как я говорил, не бывает цветных революций, если для этого в стране нет хоть малейших причин. Нас пытаются ввести в заблуждение о реальных планах и намерениях коллективного Запада. К сожалению, наши попытки урегулировать ситуацию путем мирных переговоров там сейчас называют «дипломатической имитацией». Цена этой «имитации» – сотни тысяч человеческих жизней. Сегодня мы отчетливо видим новую волну расширения НАТО и беспрецедентное наращивание потенциала стран – членов альянса в регионе, в том числе в непосредственной близости от наших границ. Демонстрация за демонстрацией – демонстрация силы.

Президент отметил, что наше поколение проходит свое испытание на прочность. По его словам, практически ежедневно органы пограничной службы фиксируют различные провокации на государственной границе от стран-соседей: от подбрасывания трупов до преднамеренных залетов беспилотников на территорию Беларуси. Одновременно продолжается возведение стен и заграждений на границе, ее фортификационное оборудование, минирование с украинской стороны.

– Нам выпала миссия сохранить мир, завоеванный миллионами жизней героев, наших отцов и дедов. Это означает только одно – мы должны быть сильнее той угрозы, которая снова нависает тенью над нашей землей. И опять с Запада. Как видите, история повторяется. Говоря про силу, я в последнюю очередь думаю про технические возможности. Они есть. И об этом мы прекрасно знаем, – сказал глава государства.

– Не скрою, было больно наблюдать за событиями, которые происходили на юге России. Не только мне. Многие наши граждане восприняли их близко к сердцу. Потому что Отечество одно. Учитывая роль Беларуси в разрешении этой ситуации, должен в этом кругу сказать несколько слов о том, что случилось, и пояснить нашу позицию и принятые решения. Особенно в свете последних вбросов и инсинуаций, которые все больше и больше появляются, особенно в российских средствах массовой информации. Тем более что и беглые наши засуетились. Правда, фальстарт произошел. Стремятся продемонстрировать своим кураторам наличие хоть каких-то результатов. 250 миллионов надо же получить. Только там они поделят, а эти наши безумцы, которых еще несколько тут осталось, не вычистили мы, – они же ничего не получат. Опять пушечным мясом будут, – отметил Александр Лукашенко.

Президент рассказал, что некоторые даже успели опубликовать очередные призывы и планы.

– Мол, тоже готовы реализовать очередной сценарий «вооруженного мятежа» – надо же отчитываться, – сказал Президент. – Даже такие случаи были. Насколько обезумели так называемые калиновцы. Их же на фронт загнали, воюют. А тут услышали: в Беларуси чуть ли не революция. Рванули оттуда, а заградотряды: «Назад, ребята, не вовремя».

Александр Лукашенко подчеркнул, что им были отданы все распоряжения по приведению армии в полную боевую готовность.

– Армия в течение полудня, все Вооруженные Силы, в том числе и милиция, спецподразделения, были приведены в полную боевую готовность, – отметил глава государства.

Президент после церемонии вручения погон высшему офицерскому составу рассказал подробности того, как 24 июня шли переговоры на фоне попытки вооруженного мятежа ЧВК «Вагнер», а также поделился мотивами своих действий и позиции.

– Вот это меня подтолкнуло к тому, что я должен сказать несколько слов о ситуации, которая развивалась в пятницу и в субботу, поскольку был погружен, как вы знаете, в эти события полностью. Для того чтобы вы понимали и знали, почувствовали, что происходило и что могло случиться. Мне хотелось бы, чтобы вы точно знали и понимали, что было и что могло бы быть – сказал белорусский лидер.

– Итак, пятница. Вы знаете у нас такой день был счастливый, мы все готовились отпраздновать день выпускников. Естественно, и я был занят прилично этими вопросами. Да и как-то, откровенно скажу… Получая редкую информацию о том, что происходит в России, в Ростове, на юге, я как-то и внимания особо не обращал. Война идет, мало ли что там происходит.

По словам Президента, после нескольких вопросов Путину, он понял, что ситуация складывается серьезная. Александр Лукашенко отметил, что не будет конкретизировать эту часть разговора.

– Самое опасное, как я понял, – это не в том, какая она была, ситуация, а как она могла развиваться и ее последствия. Это было самое опасное. Я также понял: принято жестокое решение, оно и прозвучало подтекстом в выступлении Путина, – мочить. Я предложил Путину не торопиться. Давай, говорю, поговорим с Пригожиным, с командирами его. На что он мне сказал: «Слушай, Саша, бесполезно. Он даже трубку не берет, ни с кем разговаривать не хочет».

Я спрашиваю: «Где он?» – «В Ростове». Я говорю: «Хорошо. Худой мир лучше любой войны. Не торопись. Я попробую с ним связаться». Он в очередной раз говорит: «Это «бесполезно». Я говорю: «Хорошо, подожди». Где-то мы разговаривали, наверное, с полчаса. Потом он меня проинформировал, что на фронте. Помню его слова: «Ты знаешь, а на фронте, как ни странно, лучше, чем когда-либо было». Я говорю: «Вот видишь, не все так печально». В 11 часов… Надо было еще эти телефоны найти… Говорю: «Как с ним связаться? Дай телефон». Он говорит: «Скорее всего, у ФСБ есть телефон». Мы уточнили. Установили к середине дня целых три канала, по которым мы можем разговаривать с Ростовом, – рассказал глава государства.

– В 11.00, хоть Путин меня предупреждал: не возьмет трубку, он (Пригожин. – Прим. ред.) мгновенно снял трубку. То есть Евкуров его позвал, отдал ему телефон: «Вот, Президент Беларуси звонит, будешь ли разговаривать?» – «С Александром Григорьевичем буду».

Разговор – эйфория. У Евгения полная эйфория. Разговаривали первый раунд минут 30 на матерном языке. Исключительно. Слов матерных, я потом уже проанализировал, было в 10 раз больше, чем нормальной лексики. Он, конечно, извинился и начал мне матерными словами рассказывать.

А я думаю: с чего зайти к нему, чтобы начать эти переговоры так сказать. Ребята только с фронта. Они видели тысячи, тысячи своих погибших ребят. Ребята очень обиженные, особенно командиры. И, как я понял, они очень влияли, я это предварительно вычислил, на самого Пригожина. Да, он такой, знаете, героический парень, но на него оказывали давление и влияние очень те, кто руководил штурмовыми отрядами и видели эти смерти. И вот в этой ситуации, выскочив оттуда в Ростов, в таком полубешеном состоянии я с ним веду этот диалог, – рассказал Президент.

К этому моменту Александр Лукашенко по своим каналам уже получил информацию, в том числе от КГБ и военных, что «Вагнер» заняли штаб округа в Ростове.

– Тут же в СМИ: «Ай-ай-ай, захватили, уже мародерство, еще чего-то», – вкидывают. Особенно украинцы оттоптались на этой теме. Я начал уточнять. Я говорю: «Ты чего, убил кого-то там из гражданских, военных, которые тебе не противостояли?» – «Александр Григорьевич, я вам клянусь, мы никого не тронули. Мы заняли штаб. Вот я тут нахожусь». И это оказалось правдой. Это было очень важно. Заметьте, это было очень важно, что они, зайдя в Ростов, никого не тронули.

Я говорю: «Ты чего хочешь?» (Путину я, естественно, рассказал в разговоре их требования) – «Я ведь ничего, Александр Григорьевич, не прошу. Пусть мне отдадут Шойгу и Герасимова. И мне надо встретиться с Путиным». Я говорю: «Женя, никто тебе ни Шойгу, ни Герасимова, никого не отдаст, особенно в этой ситуации. Ты же знаешь Путина не меньше, чем я. Во-вторых, он с тобой не то что встречаться – по телефону разговаривать не будет в силу этой обстановки». Молчит. «Но мы хотим справедливости! Нас хотят задушить! Мы пойдем на Москву!» Я говорю: «На полпути тебя просто как клопа раздавят. Несмотря на то что войска (мне об этом Путин долго говорил) отвлечены на соответствующем фронте». Подумай, говорю, об этом. «Нет» – такая вот эйфория.

Долго я его убеждал. И в конце сказал: «Знаешь, ты как хочешь можешь поступать. Но на меня не обижайся. Бригада подготовлена к переброске в Москву. И, как в 1941-м (ты же книжки читаешь, образованный, умный человек), мы будем защищать Москву. Потому что данная ситуация не только в России. Это и не только потому, что это наше Отечество. А потому, что, не дай бог, вот эта смута пошла бы по всей России (а предпосылки для этого были колоссальные), следующими были мы».

Триумфальное шествие советской власти – то же самое. Примерно 100 тысяч большевиков перевернули Россию. Без оружия. Задаю себе вопрос: «А что, у нас, в России все так хорошо?» Да нет. Причин к тому, чтобы смута эта пошла, покатилась по всей России и до нас докатилась, больше чем достаточно. Нужен триггер, нужен спусковой крючок. И он появился.

– Пойдем на Москву, нам нужна справедливость. Мы воевали, мы честно воевали. Вы же, Александр Григорьевич, знаете, как мы воевали? – «Знаю». Но началась конкуренция между армией, как он сказал, и нашим подразделением. Нездоровая конкуренция. Межличностный конфликт между известными людьми перерос в эту драку.

И вот тут я еще хотел бы сделать одно замечание, почему своим СМИ, пресс-секретарю поручил ни в коем случае не делать из меня героя, из Путина и Пригожина. Потому что мы прошлепали эту ситуацию. Мы ее упустили. А потом, когда она начала развиваться, мы видели и думали, что рассосется – и я, и Путин (я в меньшей степени, если уж откровенно говорить, но тем не менее). А оно не рассосалось. И столкнулись практически два человека, которые воевали на фронте. Я опять же в этой теме, в этом котле был постоянно. Я знаю работу Шойгу. Незаслуженно его порой критикуют. Шойгу здесь бывал не единожды. Конечно, я не могу в СМИ давать то, о чем мы говорили. Мы с ним вели очень серьезные переговоры. Генерал Хренин с ним встречался не единожды, и мы спокойно поддерживали, чем могли (а могли многое), и многое сделали. И в этом отношении Шойгу немало сделал. То есть он занял свою нишу там, где он может чего-то сделать, – подчеркнул Александр Лукашенко.

Президент рассказал, что предупредил Пригожина о недопустимости кровопролития. Он поклялся Александру Лукашенко, что такой цели у «Вагнера» нет.

– Переговоры шли в течение дня. Шесть или семь раундов переговоров. Я свою позицию высказал. Больше не звонил ему. Шесть раз, по-моему, он уже на меня выходил. Советовался, предлагал и прочее. Когда он мне сказал: «Александр Григорьевич, я не буду требовать от Президента, чтобы он отдал Шойгу и Герасимова, и встречи даже просить не буду», я говорю: «Ну и хорошо. Это очень хороший шаг. Не надо в этой ситуации, напрягая обстановку, требовать неисполнимое».

Я говорю: «Вот ты представляешь, я – Президент. Ты у меня министр обороны. И какой-то бандит…» – «Я не бандит» – «Я говорю к примеру: какой-то бандит требует отдать Хренина с Гулевичем. Я на это никогда не пойду. Сам погибну, но не пойду» – «Да, я понимаю» – «Раз понимаешь, давай действовать». Он говорит: «Скажите, что сейчас?» Я говорю: «Нужно остановить колонну». То есть он пошел на то, чтобы договариваться.

Последний аргумент был, когда в какой-то раз после первых переговоров он говорит: «Разрешите мне собрать командиров и посоветоваться». Я говорю: «Конечно, ты с ними посоветуйся, чтобы потом тебя не обвинили».

В одиннадцать мы разговаривали, и в пятом часу вечера он мне позвонил и говорит: «Александр Григорьевич, я принимаю все ваши условия. Но… Что мне делать? Останавливаемся – они начнут нас мочить». Я говорю: «Не начнут. Я тебе гарантирую. Это я беру на себя». В контакте были с руководством России, ФСБ занималось в основном этим вопросом, с Бортниковым. Я просто настоятельно просил этого не делать. Бортников умный человек. Он сказал: «Александр Григорьевич, ну я же не дурак, я же понимаю, что может быть».

Если они где-то остановятся, колонна сожмется… Она в кучу соберется… Чтобы не было, знаете, желания и искушения взять и ее тут накрыть. Пообещали: этого не будет. Я и сказал Пригожину: «Это – гарантия» – «Что дальше?» – «Вплоть до того, что я выведу тебя в Беларусь и гарантирую тебе полную безопасность. И твоим ребятам, которые вот сюда продвинулись этой колонной» – «Да, я вам верю. Я верю». – «Хорошо, в этом направлении будем действовать».

К вечеру мы подошли к окончанию переговоров. Я торопился, потому что в 200 км до Москвы (я знал, меня Бортников проинформировал) уже выстроен рубеж обороны. Было собрано все (это Путин мне уже вечером сказал), как в годы войны. И курсанты… И милиция была в резерве – полторы тысячи. То есть они собрали прилично и в Кремле, и возле Кремля. Это было, я думаю, тысяч десять обороняющихся. И я боялся, что если вагнеровцы столкнутся с ними на этой черте (а это как раз было под 200 км до Москвы), прольется кровь и тогда все.

Я говорю: «Хорошо. Бортников этим занимается. Тебе надо с ним связаться» – «Он не берет трубку» – «Возьмет. Через 20 минут звони». Попросил Ивана Станиславовича: срочно, говорю, найди Бортникова, пусть мне позвонит. Он позвонил. Я говорю: «Александр Васильевич, обязательно возьми трубку, если тебе позвонит Пригожин». У него, конечно, внутри все клокочет. Я говорю: «Слушай, отложи все в сторону и сделай, как мы с ним договорились». Они переговорили. Он развернул колонну и они пошли в свои лагеря в Луганскую область. Они ушли в лагеря.

Я переговорил с Путиным вечером. Я его еще раз попросил: «Ни в коем случае» – «Да. Хорошо. То, что обещал, я все сделаю». Он выполнил.

Подготовила Ядвига ЧЕРНЫХ по материалам телеграм-канала «Пул Первого» и БЕЛТА