Вторжение в лето

Летом 1941 года в поселке организовали международный пионерский лагерь. 17 июня ребята выехали из Москвы и через три дня были в Новоельне. Приезд детей политэмигрантов не афишировался: к примеру, китаянку Чжу Минь, которая была дочерью маршала Чжу Дэ, называли Тиной Астровой. Мальчики и девочки хорошо говорили по-русски, некоторые из них родились уже в СССР.

Недетские испытания

– 22 июня дети пошли на реку Молчадку. Итальянка Полетт Глюкозио вспоминала, что они играли в «фонтанчик», на «три-четыре» подбивая воду. Настолько увлеклись, что даже не заметили, как в небе появились самолеты. Стали разбегаться только тогда, когда один из них пустил пулеметную очередь по реке, – описывает создатель и руководитель музея Тамара Кривеня. – Чтобы эвакуировать детей, двое воспитателей ушли за автобусом. Обратно уже не вернулись…

На третий день войны удалось с ранеными отправить в Минск самых маленьких – аргентинца Джима Комогорова, австрийца Владлена Бадиана и чеха Эрика Горюнова. Была надежда, что ребят смогут эвакуировать в Москву. Однако до Минска они так и не доехали: грузовик попал под бомбежку, и дальше мальчишкам пришлось идти пешком. Недалеко от города, который уже захватили оккупанты, их поймали и с другими детьми погнали в лагерь «Дрозды».

– Джиму удалось сбежать, он попал в приют, который создали в подвале одного из минских домов врачи и учителя. На входе, чтобы не зашли фашисты, повесили табличку на немецком: «Осторожно, тиф!» Там Комогоров пробыл четыре года, – продолжает Тамара Владимировна. – Владлена поймали, за время войны он прошел три лагеря. Трагически сложилась судьба Эрика: после очередного, третьего, побега уставший и голодный мальчик замерз в снегу.

«Простите Юру…»

Когда освободили Минск, Джим Комогоров каждый день, надеясь найти кого-то из своих, приходил на вокзал. Там его встретила капитан Анна Гульбинская – мать Ван-Ли Измайлова, который перед войной тоже оказался в Новоельне. Женщина ехала в поселок по поручению Центрального комитета Международной организации помощи борцам революции СССР, чтобы отыскать детей. Забегая вперед, скажем, что своего сына она так и не нашла. С пятью старшими мальчишками Ван-Ли решил самостоятельно добраться до Москвы и пропал без вести под Борисовом.

– После долгих скитаний до Москвы дошел только Игорь Астафьев. Словак Юлий Гере попал в партизанский отряд «За Родину!» и стал разведчиком, болгарина Ионко Ченгелова приютила крестьянская семья, – возвращает в прошлое руководитель музея. – Китайца Юрия Головина вывезли в Восточную Пруссию, где ему пришлось батрачить до конца войны.  Когда, создавая музей, пытались связаться с ним, на письмо ответила жена: «Простите Юру, он никогда ничего не рассказывает». Видимо, пережитое было слишком тяжелым.

Трагедия приюта

Первым военным летом в Новоельне остались 13 мальчиков и девочек. Когда спустя неделю оккупации расстреляли воспитательницу-еврейку, они оказались без присмотра. Немцы выгнали ребят из пионерского лагеря, и те бродили по поселку, ночевали в заброшенном лесничестве. В августе оккупанты решили собрать беспризорников в приют. Помимо детей политэмигрантов, в него поместили ребят из лагеря под Барановичами.

– Воспитателями в основном были беженцы, но в 1943 году сюда прислали немку. Она донесла, что югославка Роза Авербах и словачка Валя Гере –
еврейки. Девочек увезли в Новогрудское гетто и расстреляли, – рассказывает Тамара Владимировна. – Вскоре оставшихся детей перевели в приют в Дятлово, где находились сироты, вывезенные из-под Ленинграда, – порядка 300 человек. В 1944 году восемь самых старших воспитанников угнали на работы в Германию. Так под Кенигсбергом оказались Тина Астрова, Мира и Власта Реняк. Оттуда Власту затем отправили в концлагерь Равенсбрюк. Ей удалось выжить и дождаться освобождения.

Жители поселка, партизаны и подпольщики старались, как могли, помочь приюту, но голод, холод и болезни унесли жизни 76 ребят. Их похоронили на кладбище в Дятлово, большинство могил – безымянные (имена, фамилии и возраст значатся только на 13). Здесь же покоится заведующая Дятловским приютом Валентина Кепп, которая умерла в 1945 году. В конце 1980-х на этом месте создали мемориал «Дети лихолетья».

Эшелон смерти

– В марте 1944 года приют перевели в Вензовецкое лесничество, где детей сделали живым заслоном в борьбе с партизанами. За день до освобождения района, 8 июля, свыше 200 воспитанников загрузили в товарные вагоны и увезли, чтобы использовать их как прикрытие: когда советские летчики начинали бомбить состав, немцы выгоняли ребят на улицу, и наши, увидев детей, прекращали огонь, – объясняет руководитель музея.

Эти вагоны цепляли то к одному, то к другому составу, подолгу оставляли в тупиках. Два месяца мальчики и девочки были живым щитом. В Новоельне хранится дневник Насти Соколовой с перечислением станций, через которые проходил поезд: только Будапешт они проезжали четыре раза! В Закарпатье фашисты отцепили вагоны с детьми. В лесу их обнаружили советские разведчики и сообщили в местную организацию Красного Креста. Ребят приютили в Домбокском монастыре и селе Червенево.

Чтобы узнать правду о тех страшных событиях, Тамаре Кривене и ее ученикам понадобился не один год. Отправной точкой стала статья Валентина Томина «Новоельня – начало пути», из которой узнали о трагедии интернационального пионерского лагеря. Информацию собирали по крупицам: расспрашивали местных жителей, перечитывали газеты и журналы, искали контакты детей и налаживали с ними переписку – из 21 войну пережили 17. В сентябре 1988 года состоялось открытие музея, в 1997 году он получил статус народного.

Елена КАЯЧ

Фото Валерия КАРТУЛЯ