Археолог: «Интерес представляют даже кухонные отходы наших предков»

В июле 2017 года на Кривинском торфянике в Витебской области белорусские ученые нашли первую на территории страны полностью сохранившуюся ложку эпохи позднего неолита. Накануне Дня археолога, который отмечается 15 августа, портал 1prof.by пообщался с руководителем экспедиции, старшим научным сотрудником отдела археологии первобытного общества Института истории НАН Беларуси Максимом Чернявским.

«Спасительный» торф

Местом назначения экспедиции стал Кривинский торфяник. Это маленькая часть заторфованного древнего озера, расположенная на границе Бешенковичского и Сенненского районов. В 1930-е годы там началась мелиорация.

«В 1934 году во время работ на торфянике был обнаружен первый археологический памятник «Кривина-1». Сегодня речь идет уже о 10 таких объектах. Они появились от 4 до 7 тысяч лет назад, — рассказал Максим Чернявский. — Их уникальность заключается в расположении. Скажем, памятники на берегу Немана или Припяти находятся на песчаных территориях. А в песке вещь из кости или дерева может разложиться полностью лет за 200. Потому там остаются только кремневые, каменные изделия, разбитая посуда. Этих артефактов недостаточно, чтобы сложилось полное впечатление о культуре, мировоззрении и быте наших предков».

Поселения же на берегах озер из-за климатических изменений в середине II тысячелетия до н. э. оказались затопленными. Деревни превратились сначала  в болота, а затем — в торфяники. Торф сам по себе является консервантом, и вместе с тем он не пропускает кислород, не позволяя развиваться бактериям гниения. Соответственно изделия из органических материалов смогли сохраниться до наших дней.

Во время июльской экспедиции археологи нашли компактные коллекции костяных изделий, деревянных и янтарных украшений, а также костяную ложку. Это первый полностью дошедший до нас подобный предмет. В конце 1960-х годов находили нечто подобное, но тогда у ложки была обрезана рукоятка.

«Современные технологии дают возможность «вытянуть» из таких находок еще больше информации. Взять хотя бы ту же ложку. По структуре она пористая, а значит, может содержать в себе частички еды, которую с ее помощью употребляли или готовили, — отметил специалист. — Осталось лишь найти подходящую лабораторию, где бы провели такой анализ».

К слову, кухонные отходы тоже представляют интерес для археологов. На Кривинском торфянике находят дробленые кости животных, птиц, рыб, причем со временем они превратили в целые пласты. Среди находок Максима Чернявского было скопление рыбных костей размером 3×3 метра и толщиной до 15 сантиметров.

Трудности поиска

После войны, в 1950 – 1960-х годах, экспедиции на Кривинский торфяник возобновились. В частности, в 1966 году сюда приехал знаменитый белорусский археолог Михаил Чернявский — отец Максима. С 1999 года раскопки стали ежегодными.

«Современная археология отличается более детальным исследованием, благодаря привлечению других научных дисциплин. К тому же копают теперь аккуратнее. Ведь по сути раскопки — это уничтожение памятников. Вот выкопал ты, к примеру, участок 10×20 «квадратов», и после там ничего уже не остается, — пояснил ученый. — И от того, насколько все досконально было сделано и зафиксировано, зависит, какую информацию получат от находок другие исследователи».

Хронологически все археологические памятники на Кривинском торфянике, которые носят общие названия Кривина и Осовец, расположены рядом. А значит, изучая их, ученые могут проследить историю наших предков от V до второй половины II тысячелетия до н.э. Надо сказать, что эта торфяная стоянка – не единственная в Беларуси. Подобные есть в Любанском и Борисовском районах. Проблема в том, что отыскивать такие памятники тяжело, ведь между культурным слоем и современной поверхностью находится примерно 2 метра торфа. На берегах Немана или Днепра искать древние поселения проще. Ты как будто выбираешь место, где бы остановился, если бы приехал отдыхать с ночевкой, — невысокий склон, который не зальет водой. На торфянике же, где сплошная горизонтальная поверхность, можно надеяться только на счастливую случайность.

«Эти археологические памятники, в частности, удалось обнаружить благодаря мелиорации – находки оказались вывернуты на поверхность. Однако не все из них сохранились, —  заключил Максим Чернявский. — В 1990-х годах, когда мы приехали на разведку, местные работники, занятые на торфоразработках, показывали, где они видели рога, битую посуду, топоры. То есть часть истории просто взяли на брикеты и сожгли в печах или продали за границу».

Было здесь и одно захоронение, уничтоженное в 1970-х годах. При строительстве дороги на его месте сделали карьер. После местные жители рассказывали, как много было красных костей. Ученый пояснил: все дело в том, что тела умерших при погребении посыпали охрой.

Археологический детектив

По поводу своего пути в профессию Максим Чернявский говорит с улыбкой: выбора не было, ведь в экспедициях он с трех лет. Каждые школьные каникулы юный Максим проводил и на раскопках, и у бабушки на Мядельщине. А когда вырос, поступил на истфак БГУ.

Археологическими исследованиями Максим Чернявский занимается уже почти 20 лет. Хорошо запомнил первую свою настоящую экспедицию  — в Вилейский район, на стоянку «Сосенка-3». Тогда удалось найти немного материалов из раннего неолита.

«Сейчас в году у меня бывает по 2-3 экспедиции. Весной, когда уже устал от города, хочется выехать в поле. Получаешь удовольствие просто от природы, от встреч с местными людьми, — поделился мнением археолог. — А иногда попадаешь в такие места, где только лесник или егерь пройдет».

Причем работают в полях археологи не только в весенне-осенний период. На хозяйственные раскопки приходится ехать даже зимой. По законодательству, любые земляные работы должны проводиться только после исследований археологов. И тут уж сезон выбирать не приходится.

«Как-то помогал коллегам исследовать остатки замка Жабер на реке Ясельда в Дрогичинском районе. Пробовали найти свидетельства захвата его шведами во время Северной войны в начале XVIII века, — вспомнил Максим Чернявский. — Но проблема в том, что замковые рвы сейчас заболочены. И летом туда просто не пройти — сплошная топь. Поэтому приходилось ждать зимы, когда все это покроется льдом».

Свою работу Максим Чернявский любит за ощущение свободы и разнообразие. Сегодня ты едешь на раскопки, потом чистишь находки, потом анализируешь их. Но самое главное — ощущаешь себя детективом. Только в данном случае «преступление» произошло не вчера, а несколько тысяч лет назад. И только археологу под силу собрать факты, восстановить по ним всю картину и понять, как жили наши далекие предки.

Ирина ЯНУШКЕВИЧ

Фото БЕЛТА и из архива Максима Чернявского