Мечтая о небе: как мальчишка, «болевший» самолетами, стал знаковой фигурой в авиации

Генерал-майор авиации в отставке Камиль Махмудов «заболел» самолетами, будучи школьником. Когда они пролетали, сердце у мальчишки начинало биться сильнее и слезы на глаза наворачивались. К тому же время тогда такое было: после Великой Отечественной войны героические летчики служили для ребят примером для подражания.

– Мне в 4-м или 5-м классе подарили книжку Ивана Кожедуба «Служу Родине». В ней трижды Герой Советского Союза писал о том, как стал летчиком, об участии в войне, о своих однополчанах. В библиотеке я прочитал несколько книг о «челюскинцах». Кстати, летчики, которые их спасали, стали первыми Героями Советского Союза. Все это так меня впечатлило, что я искренне захотел пойти в авиацию, – признается Камиль Ахмедович. – После школы направился в военкомат записываться в летную школу. Но меня не приняли из-за низкого веса – все же послевоенные годы были голодными. Стал учеником токаря, потом токарем. Начал ходить в аэроклуб – там организовывали курсы пилотов и параллельно парашютистов. Так я начал летать.

Через год Камиль Махмудов решил поступать в Ейское летное училище. И снова неудача.

– Конкурс тогда был сумасшедший – 10 человек на место. Поэтому претендентов отсекали по различным причинам. Мне, к примеру, сказали о каких-то проблемах с сердцем (в том, что абсолютно здоров, я потом неоднократно убедился). Плюс – брали более опытных. У меня налет 45 часов, а у кого-то – 70. Значит, преимущество за ним, – поясняет собеседник. – Еще год полетал, поработал и в 1960-м поступил. По большому счету спасла меня «четверка» по математике. Ведь тогда этот предмет непросто было сдать. Так мечта детства стала реальностью. Хоть и не с первой попытки.

– После очередной неудачи не было желания передумать и выбрать другую профессию?

– Когда у человека есть мечта, для него не существует преград. Именно это мной двигало. Хотя, честно, думал, что если никак не удастся стать летчиком, то поступлю в физкультурный институт. Спорт я любил всегда – играл в баскетбол, футбол. Сейчас, к слову, занимаюсь теннисом. Но авиация была главной.

Сначала тренировки, потом футбол

В 1960 году училище впервые стало высшим. Там начали готовить не просто летчиков, а летчиков-инженеров. Ведь на смену винтовым самолетам пришли радиоэлектронные комплексы перехвата с большим количеством электроники.

– В школе был самым посредственным «троечником» – подводили русский и математика. Пару раз даже давали задания на лето, но так смог подтянуть свои знания. И вот математика уже один из любимых предметов, – вспоминает заслуженный летчик. – В училище первым делом осознал, что поступил, порадовался курсантским погонам и, скажем прямо, набросился на учебу. А там было столько предметов! Признаюсь, тяжело приходилось, но мне нравилось.

Но какой же летчик без практической подготовки? Тогда курсанты еще успели полетать на винтовом Як-18, а потом пересели на реактивный самолет. Причем первым на нем вылетел именно Камиль Махмудов. По этому случаю в училище даже вывесили «боевой листок».

– Первый взлет особенно запоминается. И хотя самолеты сами по себе существенно отличались, техника пилотирования идентичная. Но ее нужно было тренировать. Помню, лето, жара… Кто-то из ребят пошел в бассейн, кто-то спортом занимается. А я смотрю: на улице кабина заброшенная стоит. Сажусь в нее и 2 часа прорабатываю полеты. Выполнить надо ни много ни мало 400 действий. В одном месте споткнулся – начинаю сначала. На 10-й раз уже ничего не забыл, – рассказывает Камиль Ахмедович. – И только после этого пошел играть в футбол. А на следующий день – полеты. Инструктор взлетел и передает мне пилотирование. Помню, он был сильно удивлен, что я все делаю сам.

Кстати, различные фигуры пилотажа – «бочки», петли, полупетли, боевой разворот, «штопор» собеседник научился выполнять еще в аэроклубе. Единственное, что не разрешали делать на реактивном самолете, – «штопор».

– А «мертвую петлю»?

– Вообще, фигура называется «петля Нестерова». И для истребителя это элементарное задание. Хотя мы и на Як-18 такие выполняли. В нашем деле фигуры пилотажа важны. Иначе ты, скажем, не зайдешь противнику «в хвост».

Решить мирно

Пролетели 4 года учебы. Училище Камиль Махмудов окончил с отличием. На госэкзаменах присутствовали представители различных воинских частей – выбирали себе курсантов.

– Меня отобрали в центр подготовки под Москву. Но в последний момент «перебросили» в 8-ю отдельную армию ПВО (бывшую Киевскую армию ПВО), которой командовал трижды Герой Советского Союза Александр Покрышкин. Он тогда возмутился, что из первого выпуска высшего училища ему никого не дают, – продолжает рассказ Камиль Ахмедович. – И я оказался среди 10 человек, попавших к Покрышкину. Направили нас в Днепропетровск. Там начинали летать на МиГ-17, а через полгода пришлось переучиваться на сверхзвуковые современные самолеты. В частности, появился Су-9.

Как и любому военнослужащему, Махмудову пришлось немало поездить по стране. После Днепропетровска был Житомир, затем полгода в Крыму. Оттуда он уехал в Военно-воздушную академию им.Ю.А. Гагарина под Москву, после – в Заполярье, где прошел путь до командира полка. А в 33 года стал начальником гарнизона. Были в офицерской биографии также Нижний Новгород, Киев, Минск. А еще каждый год – полигоны: летали под Астрахань, Красноводск или на Балхаш.

– Летчик должен уметь стрелять. А этому можно научиться только на полигонах, – поясняет собеседник.

– Приходилось ли применять умение?

– К счастью, нет. Самое главное выполнение боевой задачи было во время службы в Заполярье. Там рядом граница, Северный флот СССР. Иностранцы интересовались выходом каждой подводной лодки. Поэтому там летало много разведчиков. Как только появляется самолет, дается команда «воздух» – и мы летим за ним по побережью. Обычно границу не нарушали, знали, что за это будет. Но, бывало, ошибались и уходили в сторону моря. Считаю, свой долг мы выполнили: во время «холодной войны» никто не решился перейти на «горячую». И для этого вовсе не обязательно было стрелять.

Нештатные ситуации и везение

По мнению Камиля Махмудова, хороший летчик не тот, кто может найти выход из чрезвычайной ситуации, а тот, кто знает, как в нее не попасть. Хотя, конечно, элемент непредвиденности исключать не стоит.

– Во время учения поднимают на перехват контрольной цели. Все уже улетели, а мне достался старый тип самолета, запасной. Я взлетел, обнаружил цель, доложил, выполнил условный пуск. Начинаю разворачиваться в сторону аэродрома, а у меня все отказывает – связь, компас, половина приборов. И топлива – чуть-чуть. Что делать? Надо садиться на любое место. Увидел полевой аэродром, сделал вираж. Думаю, подожду и сяду туда. Так и жизнь сохраню, и самолет. Но что-то меня останавливало, – вспоминает Камиль Ахмедович. – Полетел дальше, примерно в сектор нашего аэродрома, ориентируясь по солнцу. Что будет дальше, не понимал. Вижу, самолет летит со снижением, но не наш. Решил зацепиться за ним. Он шасси выпускает, а мне уже радостно. Прошли облака – вижу полосу. Когда приземлились, понял, что на родной аэродром сел. Видимо, этот самолет был контрольной целью, и я случайно его увидел в бескрайнем небе. Из своих никто не поверил – они меня уже потеряли. А мне повезло.

Еще один пример нештатной ситуации был связан с погодой. А в Заполярье она, мягко говоря, непростая.

– Вылетел на разведку погоды. Вроде небо нормальное, и вдруг его «закрывает». На западе – Норвегия. Но оттуда никаких сведений не передают, – делится очередной историей заслуженный летчик. – Оказалось, пришел мощный циклон. Топливо на исходе, на запасной аэродром поздно лететь. Решил садиться. Сложность была в плохой видимости – снег валил хлопьями. Так что шел по приборам. И прожекторы попросил включить не вдоль полосы, а прямо мне в глаза, чтобы полосу видеть. Сажусь на аэродром – полметра снега. Когда начал выруливать, все закончилось. Здесь помогла натренированность. Будь вместо меня менее опытный летчик, не разрешил бы садиться – или на запасной аэродром, или в зону катапультирования.

Больше, чем мечталось

За все время, включая 33 года в воинских частях, Камиль Махмудов налетал 2 800 часов. Для истребителя это очень серьезный показатель. Ведь один полет может длиться 15 минут или час. Кроме того, Камиль Ахмедович опробовал в работе 12 типов самолетов и модификаций.

– Иногда спрашивают, какой мой любимый самолет. А как тут выбрать? Як-18, МиГ-17, Су-9 – каждый чем-то примечателен, каждый – история авиации. Довелось мне опробовать и те самолеты, которых нет в Беларуси. К примеру, МиГ-31 – страшный для врага российский самолет. На нем я летал в Нижнем Новгороде. Это дальний комплекс перехвата. Только представьте, 4 самолета перед собой ведут фронт 1 000 километров, – вспоминает он.

Во время беседы Камиль Ахмедович показывает архивные фото, журналы о самолетах, книги о выдающихся летчиках. Одна из его гордостей – папка с коллекцией значков по истории авиации. Таких, говорит, наверное, ни у кого нет.

– Неужели не скучаете по небу?

– Я и сейчас иногда летаю – в аэроклубе. А что касается летной работы… Вспоминаю, безусловно. О каких-то моментах думаешь с радостью, а других – с гордостью. Но возвращаться туда нет необходимости. Можно сказать, я от авиации уже получил все, о чем мечтал, и даже больше (улыбается).

Ирина ЯНУШКЕВИЧ

Фото автора